Лиана Жвания — это неиссякаемая энергия. Поиск точного слова и способа его выразить. Трудолюбие и самосовершенствование. Проницательный ум. Нетерпимость к фальши. Тяга к знаниям. Самобытность образов. Острота чувств. Сила. Свободоволие. Парадоксальный юмор. Тонкое партнерство. Женственность. Жизнь.
Роль Королевы в культовом фильме «Двенадцать месяцев» прославила актрису на всю страну, став началом ее творческого пути. Театр всегда был на первом месте: Лиана Жвания окончила курс З.Я. Корогодского и на протяжении 50 лет верно служила ТЮЗу имени Брянцева. За это время актриса стала обладателем премии «Золотой Софит» за роль Евпраксиньюшки в спектакле «Господа Головлевы» и сыграла более 50 ролей, среди которых: Липочка из «Свои люди — сочтемся», Мисс Ортон из «Месс-Менд», Мадам Маленжар из «Пыль в глаза», Кукушкина из «Доходное место», одноименная роль из «Мадам Маргарита», Мать из «Обещание на рассвете» и многие другие.
25 марта заслуженной артистки России не стало. Мы публикуем интервью, которое осталось незаконченным, но так точно выражает характер актрисы, ее природу чувств и отношение к миру. Она влюбляла в театр, была пропитана художественным талантом и азартом поиска.
— Лиана Дмитриевна, Ваше детство было счастливым?
— Спасибо, за этот вопрос, Лиза. Из состояния детства я не выхожу, потому что мой учитель З.Я. Корогодский часто говорил: “Мастер — ребенок, способный быть взрослым”.
Есть, правда, опасность… “впасть в детство”, особливо в моем возрасте, но держит в тонусе работа именно в родном театре, который тесно связан с детьми, юностью и теми зрителями, кто душой не стар.
Так что детство — категория, в моем понимании, постоянная.
Что же касается “счастливости” оного, позволю себе обратится к словарю В. Даля. Смотрим: “счастье” – “сочастье”,”доля”,”удача”,”пай” и т. д.
В слове сочастье есть принципиально важный для меня смысл: быть частью какого-то целого – природы, семьи, коллектива, спектакля и т. д.
Я была рождена в прекрасной стране Грузии (к которой навсегда привязана душой), мне выпала доля быть согретой любовью моих дорогих отца, мамы и старшего брата.
Так удачно сложилась судьба, что мы переехали в Ленинград, когда мне было 4 года, и часть моего сердца до сих пор отдана этому мистическому, волшебной красоты городу. И всю юность, и зрелость я являюсь частицей огромного, талантливого коллектива Театра Юных Зрителей, который совсем скоро будет отмечать 100-летний юбилей.
— Выбор профессии не был случайным?
— Меня удивляет, когда многие говорят в интервью: “Попала в институт случайно”, “Друзья позвали, и я пошел” и т. д.
Хочется сказать словами великого баснописца: “Ты все пела? Это – дело. Так пойди же – попляши”.
Мне же, чтобы обрести, так сказать “приют комедианта” пришлось основательно “поработать!” Уже в 6 лет я выступала перед Риной Зеленой (нашей дальней родственницей). Как-то она пришла в гости к моим бабушке и деду. Я знала от родителей, что она великая артистка, я видела её в кино, слышала по радио, но осмелилась задать ей такой вопрос: “Тётя Рина, а изобразите кого-нибудь?”
Тогда я не могла понимать, что тётя Рина Зелёная умеет не только играть, но и читать, и наверняка смеялась над одним рассказом А.П. Чехова, где одного мальчика гости хором просили: “Пава, “изобрази!” И Пава “изображал”.
Ответ был краток и суров: “Гуленька (это моё домашнее имя), я не изображаю, а играю. А играю я только в театре”.
Я подбежала к деду (до революции он был штурманом на царской яхте “Штандарт”), попросила у него китель, морскую фуражку и кортик и пошла в коридор переодеваться. Никто ничего не понял. Я же из бабушкиной спальни взяла ширму, открыла дверь. Перед гостями появилась ширма, и за ней раздался писк: “Выступает Гуля Жвания!!!»
О том, что я делала, рассказывает семейное предание. Достаточно долго я показывала… как по улице идут “пьяные мужчины, просила милостыню, размахивала кортиком на поклонах”. Этих первых аплодисментов я никогда не забуду.
Тяга к игре заложена в природе человека. Её необходимо сохранять в себе и во взрослой жизни, чтобы развивать воображение. Ведь оно первое и необходимое условие для обогащения и свежести восприятия мира.
А для профессии актера это особенно важно. Мне повезло расти в творческой семье. Брат деда Андро Жвания — крупный абхазский поэт. Папа, отдав всю жизнь картографии (существуют даже таблицы Жвания), переводил стихи грузинских поэтов, бабушка не расставалась с томиком Тютчева и играла на гитаре, двоюродная сестра заканчивала Петербургскую Консерваторию и потом всю жизнь была скрипачкой в Большом театре, тётя Тамара, родная сестра отца, была замужем за крупным дирижёром Б. В. Бровцыным. Сводный брат отца Шура, дошедший до Берлина, в молодости был великолепным актером в провинциальном театре. Мой брат и отец очень любили играть на гитаре. Я же пела в детском хоре радио и телевидения и иногда солировала. В нашем доме была большая библиотека и папа читал нам такие книги, как «Рейнеке Лис» Гёте, «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле, «Витязь в тигровой шкуре» Руставели.
Мы часто ходили в Мариинку и Консерваторию, так как жили у Поцелуева моста напротив Новой Голландии. Господи!! Да как же после этого не стать артисткой…? Участь моя была решена. Я не знала только, что Рок готовит мне большое испытание, а Судьба – индейка могла изменить всю мою жизнь. Речь идет о моём поступлении в театральный институт.
— С какими сложностями вы столкнулись на этапе сдачи экзаменов в ЛГИТМиК?
— Окруженный неизвестными мне солидными людьми сам Л.Ф. Макарьев строго смотрел на меня. Я решила почитать сначала Блока, потом Гоголя — отрывок про даму, приятную во всех отношениях, а напоследок любимую басню «Ворона и лисица».
— Что у вас?
— Блок.
— Что?
— Александр Блок.
— Ну ну .. читайте.
— «Когда ты загнан и забит людьми, заботой иль тоскою, Когда под гробовой доскою, все что тебя пленяло, спит. Когда по городской пустыне, отчаявшийся и больной…»
— Стоп, что еще?
— Борис Пастернак.
— «Я — Гамлет. Холодеет кровь, когда плетет коварство сети, и в сердце…»
— Стоп, достаточно. Очень хорошо. Но… Он ласково улыбнулся. Ваши внешние данные не соответствуют внутренним. Спасибо. Следующий, пожалуйста.
— А у меня еще Гоголь.
— Следующий.
Я аккуратно закрыла за собой дверь и на ватных ногах подошла к большому зеркалу в вестибюле.
На меня смотрели две щеки с красными пятнами. Две больше щеки. Я не знаю, сколько это длилось… В зеркале за моей спиной началось какое-то движение. Юноши в белых рубашках, некоторые в галстуках, один был с бородой, выстраивались в очередь. Тот, который был с бородой, закричал: «Кто последний к Корогодскому?»
Блеснул луч некоторой злорадной надежды. Обернувшись, крикнула: «Я!!» Выяснилось, что З.Я. Корогодский набирал режиссерский курс, но мне уже было все равно. Я только лихорадочно соображала, с чего начать. Начала с Гоголя. Помню, что, когда я «изображала» даму приятную во всех отношениях, красавица с пышной длинной косой (это была Т. Уржумова) хохотала так, что я даже приободрилась, а сам Корогодский поглядывая на меня, что-то писал.
В списке прошедших в первый тур после фамилий: Й. Вайткус, А. Мексин, О. Дектярь, М. Лурье, А. Народецкий, Г. Руденко, О. Мендельсон, стояла фамилия – Жвания. Корогодский набирал режиссеров, которые должны были учиться с актерским курсом. Я похолодела. Какая режиссура?! 18 лет?! Но мне надо было в театр. Я попросила у того, кто был с бородой, томик Станиславского на пару часов, и села в садике напротив института ознакомиться с режиссурой в общих чертах.
Я прошла во второй тур. Надвигался третий, где в комиссии должен был быть Корогодский, Фильштинский, Шведерский, а председательствовать сам Г.А. Товстоногов. Вдохновленная тем, что про метод действенного анализа никого пока не спрашивали и, сыграв у ребят во всех этюдах, я прочитала очередную басню, сплясала яблочко и, задыхаясь, села напротив Г.А. «Какой у него большой нос», — мелькнула мысль. «Скажите, Лиана, что такое метод действенного анализа?» Вспомнилась почему-то, когда я внимательно смотрела на его большие роговые очки, знаменитая фраза из сказки «Красная Шапочка»: «Волк, почему у тебя такие большие глаза?» Мэтр отечественной режиссуры повторил свой вопрос (Тяжелой поступью Командора Рок вступал в свои права…). Пауза неприлично затягивалась… Думая, вероятно, что задаст вопрос попроще, В. Фильштинский спросил: «Что такое сквозное действие?» (Рок приближался всё ближе…). Я метнула взгляд в Зиновия Яковлевича. Тот улыбался («Неужели он с ними заодно?»). Тогда Товстоногов достал из кармана пачку сигарет и, обведя своим мощным профилем сидящих слева и справа, изрёк: «Может мы узнаем, что такое режиссер? А?» Я вцепилась взглядом в эту пачку сигарет, как хватается утопающий за спасательный круг (вдруг он захочет покурить, объявят перерыв, и я спрошу у кого-нибудь про весь этот ужас??). Но он продолжал: «Для чего он нужен в театре?» О, Боже! Глазами кающейся Марии Магдалины я взглянула на Корогодского. Он странно хохотнул. Потом Георгий Александрович рассмеялся. Потом засмеялись все. И тогда я тоже, неуверенно улыбаясь, выдавила из себя: «И в самом деле, для чего?» Товстоногов (бодро): «Будут еще вопросы у комиссии?»
Шведерский: «А кто сейчас президент во Франции?»
«Валери Жискар д’Эстен», — выпалила я со скоростью пулеметной очереди (это я знала).
Корогодский: «Пригласите следующего».
Чьи-то дружеские объятия подхватили меня в коридоре…
Ожидание списка поступивших длилось бесконечно. Но вот, наконец, вышел В. Фильштинский. Моей фамилии – не было.
Помню: как футболисты бросаются друг на друга после забитого гола, так сбились в радостную кучу-малу будущие звёзды режиссуры…
Разноголосый гул счастья звенел в моих ушах, пока я бежала… Вестибюль, лестница, дверь, Моховая, дождь, подворотня. Всё.
Теперь никто не увидит моих слез. Я просто прячусь в подворотне от дождя…
И тут рывком – назад. Может ошибка? В дверях налетела на В. Фильштинского. «Жвания, куда вы убежали? Корогодский берёт вас на II курс актерского отделения, в студию ТЮЗа. Завтра в 11:00 вас будет ждать в Красном Зале Лев Додин».
Гарантии в том, что я буду учиться в студии ТЮЗа, у легендарного Корогодского, еще не было. Сначала я должна была доказать, что овладела всем материалом I курса.
— «Что или кто помогал вам на пути к этой цели?»
Что? – Моя мечта.
Кто? – Однокурсники.
Педагог – Лев Абрамович Додин, невероятно трудолюбивый и талантливый человек.
Мастер. Мой главный Учитель. Суровый. Заботливый. Любимый З.Я. С благодарностью вспоминаю усилия Наташи Поповой, помогавшей мне по просьбе З.Я. осваивать азы учебы (тренинги, скороговорки, этюды с воображаемыми предметами и пр.). А Саше Мексину (он поступал со мной на режиссуру) особенно благодарна. К решающему для меня показу он подготовил рассказ Дж. Селинджера «На ялике».
Таня Шестакова играла мальчика, сбежавшего из еврейской семьи. Я – его маму, которая пыталась вернуть сына. Эта полная человеческого тепла, щемящая душу история, была сыграна нами так, что я навсегда поняла «Для Чего Нужен в театре Режиссёр…»
Стоит ли описывать мои чувства, когда, подслушивая под дверью обсуждение педагогами результатов экзамена, услышала родной голос З.Я.: «Жвания – компенсиррованный перррвый курррс!!» За этот щедрый аванс счастья я благодарна уже полвека.
— «Какие знаковые студенческие работы вы бы отметили?»
— Все было важным. Но прежде всего – спектакль «Наш Цирк» — феерическое действо, придуманное и поставленное Корогодским, Додиным и Фильштинским вместе с моими замечательным однокурсниками, которые внесли свою внушительную лепту в рождение этот спектакля в виде ярких наблюдений над жизнью циркового мира. Их бесшабашно-веселые придумки, красочные как цветные камешки калейдоскопа, органично вплелись в общее действо, великолепно оформленное Завеном Аршакуни. Фонтанирующая энергия задора, молодости, юмора, фантазии потянула за собой вереницу и других спектаклей: «Наш Чуковский», «Наш, только наш», «Открытый урок».
— «Что объединяет эти спектакли?»
— То, о чем я говорила в начале: Игра.
То, что заложено в природе человека.
То, что часто тускнеет, вянет и умирает в душах людей под тяготами жизненных обстоятельств.
То, что чистым огнем радости озаряет лица детей и взрослых.
То, что помогает человеку искать и обнаруживать красоту этого мира, который сейчас так болен.
Так что игра, как таковая, в этих спектаклях носила элемент Высокого Искусства.
— «Лиана Дмитриевна, чему основному в профессии вас научили учителя?»
— Знаете, Лиза, Корогодский часто повторял: «Научить – нельзя. Научиться – можно».
Никакой педагог не поможет, если ученик не способен самостоятельно осмыслять процесс учебы, обогащать свой художественный мир, ощущать все краски и флюиды жизни и природы, удивляться бесконечному разнообразию животного мира, взращивать в себе, как он говорил, «опыт нервной клетки», некую «бескожесть», чтобы быть сострадательным к людям.
Все это элементы со-частия с Ж И З Н Ь Ю, которые необходимы для выбравшего эту профессию человека. И тогда двойное богатство этого мира, дарованное тебе жизнью, откроется ученику через Учителя, если этот Учитель – Творец.
И я счастливый человек, Лиза. Ведь я начала свой путь в окружении таких великих педагогов.
— «Как вы считаете, хороший режиссёр может не быть хорошим педагогом?»
— Интересный вопрос. Отвечу так: хороший педагог может не быть хорошим режиссёром. А хороший режиссёр не может не быть хорошим педагогом. Ибо в профессии режиссера (теперь-то я немного знаю о ней), в которой важны знания, воля, серьёзное образование, яркое воображение, способность к анализу и синтезу, умение и необходимость работы с художником, чувство целого, музыкальность, энергия, физическая сила, эмоциональная память, еще нужна … одна малость. Всего лишь… любить. Любить Актера. Как любит мать своё дитя. Чтобы, имея свои «манки», подходы к каждому, помочь раскрыться, засиять и вырасти актёрской душе. А так как актер (возьмем за аксиому) — это «большой ребенок», ибо он всю свою жизнь «играет», то его надо прежде всего любить.
Педагогика — это прежде всего любовь. А уже потом создание такого репетиционного процесса, в котором энергия актера потекла бы в нужное режиссеру русло.
Повторюсь, это не избавляет артиста от самостоятельного поиска, самостоятельной работы над собой и материалом. Принцип – «зажги меня» — в настоящем театре не проходит.
А принцип «чего изволите?», — еще хуже. Боязнь, страх, вообще не соотносится со словом «актер». Бояться нужно волков в лесу. Если уж чего и бояться, то это лености в мыслях, пустоты в душе, безынициативности. Всё это признаки неправильного выбора профессии.
Я считаю, что актёра должно распирать желание творить, сочинять, предлагать!! А уже дело режиссёра как именно соотносить и соотносить ли эти идеи со своим художественным замыслом. Мудрость режиссёра в том, чтобы создать благоприятную, доверительную, теплую атмосферу на репетиции, когда каждый может преодолеть известную робость и непринужденно влиться в общий процесс творчества. Потому что театр — это дело коллективное…
Елизавета Ронгинская
Анкета:
1. Любимый цвет?
Зеленый, фиалковый
2. Любимый запах?
Лаванда
3. Любимый фрукт?
Виноград
4. Любимый напиток?
Чистая родниковая вода и вино
5. Чем пахнет детство?
Первым снегом
6. Что такое любовь?
Чувство, что ты нашел смысл жизни.
7. Что самое непростое в жизни?
Найти и удержать любовь, прожить жизнь и не потерять себя
8. Что не сможете простить людям?
Убийство других людей
9. Что может довести вас до слез?
Нищая старость и больные дети
10. Сколько времени смогли бы прожить на необитаемом острове?
С моим появлением он перестал бы быть необитаемым
11. Чтобы вы взяли туда?
Лодку, чтобы уплыть оттуда
12. В какую эпоху хотели бы жить?
Во всех предыдущих и будущих
13. Существует ли Бог?
Бог — все сущее
14. Может ли красота спасти мир?
Мир должен спасти красоту
